Туже пояса!

Решение стран ОПЕК не уменьшать квоты на добычу нефти, вызвавшее немедленный обвал мировых нефтяных цен и покорно следующего за ними рубля, можно считать официальным началом новой экономической реальности для России. Банкам, компаниям и гражданам предстоит вспомнить традиционный национальный вид спорта — «затягивание поясов, сообщает Banki.ru.

Не далее как 26 ноября Совет Федерации утвердил бюджет России на ближайшие три года. С большой долей вероятности этот документ завизирует и президент — просто чтобы страна не вступала в 2015 год без бюджета, хотя и такое с разными странами время от времени приключается. Но понятно, что бюджет, в котором нефть стоит в районе 100 долларов за баррель, а курс доллара в среднем по году не превышает 38 рублей, не будет иметь ничего общего с реальностью. Даже если слово «Украина» в принципе исчезнет из нашей новостной повестки.

Для государственных финансов нефть Urals по цене между 60 и 70 долларами за баррель формально не означают немедленной катастрофы. Хотя в разрабатывавшемся всего-то в сентябре этого года правительством стрессовом сценарии нефть падала в цене лишь до 80 долларов за баррель, а рубль до 48 за доллар. То есть сейчас мы уже живем внутри главной экономической страшилки, по версии нашего Кабинета министров. Чтобы было понятно, для наших нефтяных компаний, наряду с «Газпромом» являющихся главными донорами бюджета, уровень безубыточной добычи нефти располагается в диапазоне 20—25 долларов за баррель. Главная проблема состоит в том, что у государства, а также у банков, компаний и граждан начинается принципиально иная финансовая жизнь — тем, кто привык тратить, не особо считая деньги (к большинству россиян, живущих на грани или за гранью бедности, это не относится, но зато у них появилась относительно новая проблема закредитованности: наши люди научились брать кредиты лучше, чем отдавать их), придется сокращать расходы.

Расходы придется сокращать и государству. Но у него есть социальные обязательства — растущие не только из-за докризисных обещаний президента, но и из-за гораздо более сильного, чем планировалось, роста цен. Пенсии стареющему населению России, а также зарплаты бюджетникам (особенно силовикам и госслужащим — главной опоре власти) надо индексировать на размер инфляции. При этом активное огосударствление экономики и банковской системы в последние годы привело к тому, что государство еще и вынуждено нести тяжкий крест поддержания стабильности крупнейших финансовых институтов и компаний страны. В одном только 2015 году российским компания и банкам надо выплатить порядка 300 млрд долларов корпоративных долгов иностранцам. Раньше эти компании и банки просто перекредитовались бы на тех же западных финансовых рынках, и деньги остались работать в нашей экономике. Ну или лежать в офшорах. Но теперь санкции лишили нас такой возможности: значительную часть этого долга придется отдавать, а не рефинансировать.

Экономика развития, толком так и не созданная в России, уступает место экономике выживания — как на уровне компаний и банков, так и на уровне обычных граждан. Меняется сама парадигма нашего финансового существования. Вместо горизонта планирования покупок и развития, в котором мыслили себя и крупные российские компании и как минимум треть российских граждан, имеющих сбережения, мы будем существовать в горизонте удержания позиций. «Нам бы день простоять, да ночь продержаться». Зарабатывать деньги компаниям и находить работу гражданам в течение, возможно, достаточно длительного срока станет сложнее. Хотя слова «оптимизация» и «оптимизм» однокоренные, но смысл у них диаметрально противоположный. Сорить деньгами на инфраструктурные проекты без финансовой отдачи и с гигантскими откатами в процессе строительства станет просто невозможно. При этом все равно придется тратить гигантские деньги на тот же чемпионат мира по футболу — 2018.

Фактически наша экономика и, естественно, мы вместе с ней, вступаем в первый системный кризис в постсоветской истории. В первый, потому что кризис 1998 года случился, когда никакой полноценной экономической и политической системы в России еще не было, зато девальвация рубля и рост цен на нефть вкупе с относительно либеральной экономической политикой (недаром нынешнего президента России в первые годы его правления критики постоянно упрекали в экономическом либерализме) смогли быстро вытащить страну из экономической трясины. Кризис 2008—2009 годов вообще был в значительной мере не российским — Россия не сама в него вошла и не сама из него вышла. Мы сделали это вслед за мировой экономикой, прежде всего американской. И вот теперь мы имеем дело с исключительно внутренним экономическим кризисом, вызванным нашими решениями и усугубленным относительно неблагоприятной для России — впервые с начала века — ценовой конъюнктурой на мировых рынках энергоносителей.

Кризисы, наряду с паническими настроениями и банкротствами, всегда возвращают в экономическую жизнь спрос на эффективность и профессионализм. В России с тем и с другим в последнее время было не слишком хорошо. Мы сами породили этот кризис, теперь сами должны его и «убить».